Керамика Маргариты Халтуриной выставлялась в Париже, находится в личных собраниях во Франкфурте-на-Майне и за океаном – в Бостоне, Лос-Анжелесе. И совсем рядом: недавно открылась выставка в ДК ПНТЗ. О керамистах, о науке «горшки обжигать» и о многом другом автор рассказала в интервью «Вечерке».
Индийская красота из японской печи
Керамика Маргариты Халтуриной выставлялась в Париже, находится в личных собраниях во Франкфурте-на-Майне и за океаном – в Бостоне, Лос-Анжелесе. И совсем рядом: недавно открылась выставка в ДК ПНТЗ. О керамистах, о науке «горшки обжигать» и о многом другом автор рассказала в интервью «Вечерке».
Пятилетний сюрреалист
– Маргарита, вы закончили художественную школу, затем Архитектурную академию. были планы стать художником?
– Да, с детства об этом мечтала. Рисовала сколько себя помню, лет с трех. Сначала были принцессы, домики, но классе в пятом проявилась склонность к абстрактной графике. Абстрактные фигуры меня вдохновляли. Шло это изнутри. Вообще извне меня мало что вдохновляет. Нет такого, что, увидев что-то, я скажу: «Ах! Сейчас сделаю нечто подобное!»
– Как отреагировали на абстракцию преподаватели художественной школы?
– Один из моих преподавателей, а их у меня было много, так как я переходила из одной школы в другую, сам тяготел к абстракционизму. Он был не против, что мои творческие порывы лежали в сфере непредметного выразительного языка.
В детстве это, скорее, был некий сюрреализм в моем исполнении. Затем мне стала интересна цветная графика. При этом я всегда очень любила работать с конкретным материалом. Начиная с листиков и камешков, всего того, что собирают дети, заканчивая металлом и деревом.
– А когда пришло желание перейти на керамику?
– Началось со скульптур из войлока, которые я делала. Первая моя персональная выставка «Улитка на склоне» была из них собрана. Проходила она в Екатеринбурге в музее Букашкина. К тому времени я закончила Архитектурную академию по специальности «дизайн, промышленный дизайн», поработала в Москве 3D-дизайнером. С войлока и переключилась на керамику. Наверное, здесь сыграла роль моя любовь к форме, войлок сложный материал для скульптур. Было это в 2012 году.
Заиграл огонь
– С чего начался ваш путь керамиста?
– С обучения. У меня появилась возможность учиться в летней Академии керамики на Украине. Я прошла конкурс, и меня взяли на три недели, учили керамическим техникам. В Академии я встречалась на семинарах с самыми именитыми художниками-керамистами Украины. Они нам читали лекции, давали мастер-классы. Когда я увидела, как они работают с материалом, очень сильно вдохновилась. Я приехала осваивать гончарное дело. А это, по сути своей, создание на круге утилитарных предметов: крынок, чашек и прочего. Но, посидев за гончарным кругом, освоив его, я поняла, что меня больше интересуют скульптурные техники.
– На этом обучение не закончилась?
– Да, прошло три года, и я отправилась в Индию.
– Почему именно туда?
– Ранее я уже бывала в Индии, проводила там достаточно много времени. Мне нравится эта страна. А в начале прошлого года отправилась в школу-студию керамики в Пондичерри. Школа достаточно закрытая, туда непросто попасть, очередь расписана на несколько лет вперед. Но мне повезло, меня взяли на семимесячное обучение.
– Очередь на несколько лет вперед?
– Да. Там уникальные специалисты. Создали студию супруги-американцы, архитектор и переводчик с японского, еще в 70-х годах прошлого века. Кроме всего школа Пондичерри – это альма-матер для большинства именитых индийских керамистов. Место уникальное.
– Как выглядит школа?
– Это стилизация под старую японскую мастерскую. Несколько дровяных печей под навесами.
– Как проходило обучение?
– Крутили ногами гончарный круг. Всю неделю, кроме воскресенья, мы гончарили по восемь-десять часов в сутки. В понедельник получали задание и выкручивали формы. За время обучения были два обжига: промежуточный, через три месяца, и итоговый. Вместо дипломных работ.
– В чем главное отличие от Украины?
– В Пондичерри обжиги идут в дровяных печах. С одной стороны – это очень сложно. Тебе нужно находиться 24 часа около своей печи, подбрасывать дрова, следить за температурой. Быть в пыли, копоти, грязи, не спать. Хуже того, если печь японская, там обжиг может проходить до семи суток. Казалось бы, зачем? Приходишь к электропечи, нажимаешь кнопку, в следующий раз приходишь через сутки – все готово. Но вид изделия из дровяной печи совершенно другой. При обжиге в электропечи или печи газовой такого эффекта не добьешься. Это элитная керамика.
– А та, из которой мы пьем и едим?
– При традиционном изготовлении керамики, что в Индии, что в Украине, в России – везде используют низкотемпературные массы. Они пористые, потому эта керамика недолговечна – быстро бьется. Делается она на потоке. В Пондичерри же используют массы высокотемпературные. На дровах можно получить температуру в 1280-1300 градусов. Эта керамика долговечная, с нулевой пористостью. Плюс сложные цветовые эффекты, которые невозможно получить в современной печи. Где-то заиграл огонь, где-то осела зола, растаяла, растворилась – появилось особое пятнышко. В Японии, например, изделие, изготовленное при температуре ниже 1280 градусов, вообще керамикой не считается.
– Маргарита, где первоуральцы могут увидеть вашу керамику дровяного обжига?
– Часть керамики из той, что я сделала в Пондичерри, выставлена сейчас в ДК ПНТЗ. Мини-выставку может посмотреть любой желающий. Вообще дровяные обжиги – это моя любовь. Это совершенно другая эстетика по сравнению с тем, чем я занималась дома. Хотелось бы к ним вернуться.
Три кита керамики
– Маргарита, что должен учитывать каждый керамист?
– В изделии важны функциональность, форма и цвет.
– Что дает вам увлечение керамикой?
– Керамика – часть моей жизни. Через форму, через работу я познаю окружающих людей, себя, мир в целом. Это один из проводников между моим внутренним миром и миром внешним.
– В душе вы считаете себя художником?
– Скорее всего, да.
– У вас есть своя философия формы?
– Есть, но она не моя. Это философия великих дизайнеров начала прошлого века. Форма следует за функцией, которую нужно выполнить качественно. В керамике я больше дизайнер с художественными амбициями. Использую абстракцию, но только в той мере, которая не нарушает функционал. Мне нравилась студия в Индии, потому что ее корни – японские. Япония – особый для керамики край. Мне близка японская культура, эстетика. Японцы – минималисты и в то же время функционалисты. Это образы, не связанные с конкретикой, своя философия красоты, основанной на буддизме. Например, японцы находят красоту в несовершенстве форм, в следах времени, оставленных на предмете. Их идеал в равновесии. У нас разбитую чашку выбросят, а там склеят так, что сделают предметом искусства.
Иду в волне
– Новое изделие готово. Кому первым его показываете? Есть волнение?
– Здесь грустная ситуация: живу я в Первоуральске, а здесь керамисты есть, но керамическое сообщество отсутствует как данность. Сейчас в Первоуральске я знаю пару керамистов, при этом мы работаем совершенно в разных техниках. Оценка не профессиональная, на уровне «ой, понравилось» или «не понравилось». Сейчас это моя боль: нет сообщества людей, которые бы вместе росли, оценивали друг друга, собирались, делали выставки, мотивировали бы друг друга работать дальше.
– Как ваши работы оценили в Пондичерри?
– Был интересный эпизод. Несмотря на то, что там закрытая мастерская, каким-то образом в ней оказалась владелица галереи в центре Парижа. Оказалась именно в те два дня, когда можно было видеть наши готовые работы, когда мы их еще не запаковали. Женщина проникла в студию, прошлась по студентам, дошла до меня. Посмотрела мои работы, сразу спросила, сколько стоит, можно ли приобрести. Все произошло «подпольно», официально нельзя было, чтобы прошедшие курс керамисты продавали что-то. Так мои чайники, шкатулки, вазы, арт-объекты – всего шесть предметов отправились в частную коллекцию во Францию, а часть из них потом была выставлена в керамической галерее в Париже. Вообще, мои работы разбросаны по миру, находятся во многих странах – в Европе, Америке. Я много отправляла знакомым в подарок.
– Возвращаясь к малочисленным керамистам Первоуральска, ситуацию можно исправить?
– Маленький шаг к формированию сообщества керамистов у нас в городе – это, возможно, я на это надеюсь, организация выставки моих работ и работ моих учеников в ДК ПНТЗ. На самом деле, в России сейчас идет бурное развитие керамики как вида искусства: альтернативные виды обжигов, усложнение, повышение качества. Два-три года назад этого не было. Российские керамисты практически не составляли конкуренцию иностранцам, тем же американцам, например. Ни по качеству, ни по художественному языку. Сейчас идет керамическая волна. Художники появились интересные, самобытные. Я рада быть частью этой волны, считаю себя ее частью.
– Давно вы преподаете?
– Сколько занимаюсь керамикой. Преподаю в студии Любови Михалевой «Диковина». Число подопечных меняется год от года. Весна 2019 года особо задалась: было две взрослые группы и одна детская, всего два десятка человек. Вела курс по лепным техникам.
– В данный момент чем вам интересна керамика? Продолжает удивлять?
– Многое в технике изготовления керамики мне уже понятно. А я по натуре такой человек, что, освоив технологию, могу потерять к предмету интерес. Потому сейчас – в переходном периоде. Есть еще некоторые техники, которые мне интересно было бы освоить, но уже связанные с гончарным кругом. Хотя я ранее занималась больше ручной лепкой, скульптурой. А сейчас, работая на гончарном круге, постараюсь сделать так, чтобы работы стали нескучными, нестандартными.
Андрей Попков