Все – выходим!
«ОЧИСТИ МЕНЯ, ГОСПОДИ! ВЕРУЮ»
В главный церковный праздник – Крещение Господне, в ночь с 18 на 19 января и на следующий день около 3500 первоуральцев окунулись в четыре ледяные купели, которые были освящены на территории городского округа. В иордань окунулся и корреспондент «Вечерки», причем делать этого не планировал, но, как гласит народная мудрость, человек предполагает, а Бог располагает…
Все – выходим!
Отправляясь в Билимбай на крестный ход, который должен был пройти от Свято-Троицкого храма и завершиться освящением купели, я не планировал окунаться: не взял ни полотенца, ни плавок, ни тапочек. Перестал купаться на Крещение лет десять назад. Прежде нырял не раз, даже в лютый мороз, когда отжатые и брошенные на лед плавки моментально пристывали к нему. Так что новизны, драйва, самопреодоления в крещенском купании для меня не было. Да и батюшки Петропавловского храма неоднократно наставляли, что особого смысла в купании в ледяной воде нет. Лучше на литургию сходить и помолиться всем сердцем.
«Незачем в прорубь прыгать, это скорее язычество», – думал я, подходя к Свято-Троицкому храму. Утреннюю праздничную литургию уже провели. Стояла очередь за святой крещенской водой. Двигалась она тихо, канистры у некоторых были пятилитровые, и не по одной. Недовольных к терпению призывала женщина, черпавшая из бочки ковшом. Из алтаря вышел батюшка Михаил в облачении:
– Наливайте медленно.
Как медленно? И так очередь? А потом словно выключатель щелкнул… Это называется действие благодати. Было неудобно, тяжко, а теперь не удержишь: «Славен, Господь!» Словно подшипники скрипели посуху, а тут масло на них полилось… Я вдруг ощутил, что в этом холодном пустом храме, где дровами отапливается пятая часть, живет Бог. Он здесь. «Наливайте медленно».
– Все, оставляете канистры. Прямо на пол ставьте. Выходим на Крестный ход!
Во главе – икона
Икону Иисуса Христа вынесли из храма глава Билимбаевского СТУ Константин Третьяков и депутат Первоуральской городской думы Николай Козлов. Они и возглавили Крестный ход от храма к купели, вырубленной на пруду вблизи Правленского сада.
Я участвовал во многих Крестных ходах протяженностью в несколько километров, а этот был совсем короткий. Но, оказывается, дело не в расстоянии!
На втором десятке шагов, на очередной молитве я сердцем почувствовал, что все происходит так, как и должно быть. Все символично: люди идут колонной за представителями власти, которые ведут их к месту, где нисходит Дух святой.
На берегу нас ждали крест изо льда, прорубь с деревянной купелью и перилами, две палатки для переодевания.
Константин Третьяков и Николай Козлов стояли с иконой в руках, пока шло освящение воды. Батюшка отражался в черной воде проруби с головы до пят, с сияющим золотом крестом в руке. Настоятель Свято-Троицкого храма Михаил погрузил в прорубь крест до половины. Освятив воду, окропил ею присутствующих. Потом отец Михаил опустил в прорубь ладонь:
– Вода теплая, купайтесь!
В проруби соображать некогда
Теплая… На мне была непродуваемая куртка, толстый свитер с высоким воротом, под ним – кофта из флиса, на ногах – ботинки на натуральном меху, но я все равно уже начал мерзнуть. «Зачем тебе это? В этот день вся вода святая, в том числе и водопроводная, – говорил внутренний голос моего дорогого любимого тела. – В ванной примешь душ и все. Тепленький». Тело мерзло, а душа молчала. Но это было такое нездешнее молчание, что я понял: надо нырять. «Ты же без полотенца! А плавки? Обычные – слетят обязательно! – продолжало сопротивляться тело. – Это не купание в июльский полдень. В проруби их не найдешь! Выскочишь как ошпаренный! Вот будет умора!» Вспомнил знакомого, которого родители еще школьником искупали в Крещение, и тот на всю жизнь получил больные почки. Мои, казалось, тоже тревожно заныли…
Из ледяной воды вышла девушка. Погружалась не с головой, но и то – подвиг. Женщины, девушки, а где мужчины? Глава семейной церкви – муж. К причастию из взрослых первыми приходят опять же мужчины…
Зайдя в палатку, я разделся и пошел к проруби.
Мне не повезло: перед прорубью ждали два человека. Тем временем в воду погружался третий, и, как мне казалось, очень неспешно. Это ведь не очередь на регистрацию в аэропорту или в кулинарии. Когда стоишь босиком на льду, на ветру в одних плавках, двое – это очень много. Б-р-р-р-р… Да когда же…
Наконец-то!
Спокойная темная вода. Раньше я специально накануне купания продумывал, что сказать, находясь в проруби. Там соображать некогда: что в душе, то и выйдет. Зачем что-то говорить? Когда-то прочитал, что просьба ко Вселенной будет обязательно выполнена, если ее произносить с максимальным эмоциональным всплеском. А прорубь – это как раз такое место.
Но в этот раз перед тем, как шагнуть в воду, ощутил: ни одной мысли. И испугался. Не подготовился, упустил, пока спорил сам с собой. Все пропало! «Очисти меня, господи! Верую», – пришли в голову слова евангельского прокаженного.
Как я зашел и погрузился первый раз, не помню. Еще два погружения с макушкой, крестное знамение. И – пулей на лед, в палатку. В проруби очень холодно, мгновенно пронизывает до костей. Тепло организма тает в обжигающем холоде, тело моментально костенеет.
В палатке на пару минут стало тепло. По опыту уже знал, что в этот приятный промежуток, когда тело победно горит, нужно успеть одеться.
Позже, уже дома, жена не могла понять, откуда на паласе взялось сено. Это я принес его в носках. Так быстро одевался.
Весь день я ходил, словно обновленный. Вычищенный, сугубо умытый. «Славен, Господь, – лилось из души само собой. – Велик и славен Иисус Христос!»