Сегодня мы решили рассказать о Борисе Ивановиче Пручковском. «Подзнаменке» он отдал три десятилетия своей жизни. Работал ответственным секретарем, заместителем редактора. И все эти 30 лет писал почти в каждый номер. Коллег поражала его работоспособность. Без газетного дела Борис Пручковский себя не представлял, даже когда откровенно стало подводить здоровье.
«Не было жанра, который бы он не осилил»
Сегодня мы решили рассказать о Борисе Ивановиче Пручковском. «Подзнаменке» он отдал три десятилетия своей жизни. Работал ответственным секретарем, заместителем редактора. И все эти 30 лет писал почти в каждый номер. Коллег поражала его работоспособность. Без газетного дела Борис Пручковский себя не представлял, даже когда откровенно стало подводить здоровье.
На него можно положиться
Стоит сразу отметить, что немало интересных подробностей о жизни и рабочих буднях Бориса Пручковского можно встретить в материале журналиста и писателя Альбины Филатовой, вышедшем к 80-летнему юбилею нашей газеты. Нам же удалось дополнить портрет Бориса Ивановича воспоминаниями журналиста Татьяны Терешиной, которая работала в «Подзнаменке» и «Вечерке» в 1960-е, 90-е и нулевые годы, и непосредственно с Борисом Ивановичем – в 1965-1969 годах.
Главной газетой в жизни и журналистской карьере Бориса Пручковского стала именно «Под знаменем Ленина». Его материалы публиковались в ней с 1963 и до конца 1992 года. Но будущее дело Борис определил для себя, можно сказать, еще в школе. Будучи старшеклассником, свои зарисовки он показывал в районной мариинской газете «Заря», что издавалась в Кемеровской области. Сотрудники положительно относились к зарисовкам юнкора о природе.
Позже была служба в армии, учеба на журфаке УрГУ, затем Борис Пручковский работал ответственным секретарем в ирбитской газете «Коммунар». Но это издание было ликвидировано, и обком партии направил коммуниста Пручковского в Первоуральск. Так он и повстречался с «Подзнаменкой».
Многие свои материалы Борис Пручковский подписывал псевдонимом Кийский. Появился он от названия сибирской реки Кии, близ которой вырос Борис Иванович.
– Как профессионал, конечно, Борис Иванович был высокого класса. Классик журналистики. Мог писать и фельетоны, и очерки. Не было такого жанра, по-моему, который бы он не осилил. Редактором при мне был Сергей Иванович Леканов. И он вполне мог на него положиться. И знал, что газета всегда выйдет в срок, материалы всегда будут вычитаны и поставлены как надо. Сказать можно о нем только самое хорошее… – вспоминает Татьяна Терешина. – Жалеешь сейчас, конечно, что в свое время не так часто удавалось поговорить с ним по душам или послушать его побольше. То ли не было это принято, то ли времени не хватало. Да и разница в возрасте тоже сказывалась. Свои заботы были тогда: молодые, пацанские. А он уже был человеком солидным.
Однако, как минимум, один знаковый разговор у Татьяны Терешиной и Бориса Пручковского все-таки состоялся.
– Борис Иванович в то время, когда я пришла в «Подзнаменку», был ответственным секретарем. У меня не все получалось сначала. Не так-то это просто – написать о человеке. И что я после школы? Какие там у меня навыки? Писала о парикмахерах, о почтальоне вот. Как говорится сейчас, о простых людях. Но ведь это надо собеседника и разговорить, и у самой какой-то должен быть жизненный опыт. Пручковский однажды со мной и поговорил, сказал: «Если хочешь писать в газету и быть журналистом, то надо перестать писать стишки»… И я перестала писать эти «стишки» надуманные всякие, стала больше думать над своими материалами.
Колющая правда
Жанр фельетона Татьяна Антоновна упомянула вовсе не случайно. Выходили они с завидной периодичностью. И зачастую были довольно хлесткими. Почти никто из коллег Бориса Ивановича не брался за этот жанр, ныне, кстати, почти ушедший со страниц периодических изданий. И потому они, вероятно, становились такими хлесткими, что Пручковский тщательно проверял все приведенные факты, выдавая колющую правду, не жалея ни времени, ни сил. Были, разумеется, те, кого это задевало и вызывало желание поквитаться с Пручковским.
Альбина Филатова пишет: «Нередко фразы из фельетонов, как теперь принято говорить, растаскивали на цитаты. И сколько раз потом я слышала, как с трибун и всуе цитировали сопоставление: один украшает город саженцами, другой – личными гаражами». Речь о фельетоне «Материалист», вышедшем в 1979 году.
А вот фельетон «Кто теперь скажет?», опубликованный в 1966 году. Пручковский саркастически отзывается о предприятии, занимающемся, судя из контекста, капитальными ремонтами жилой застройки. Рабочие там «энергичные, страшно деловитые люди в рабочих комбинезонах и куртках». В качестве ремонтных работ они «продырявили дом во всех установленных направлениях». Что привело к тому, что «сосед с соседом стали здороваться не на лестничной площадке, а просто так, не выходя из квартир: видимость и слышимость полные». «Сразу видно: трудились энтузиасты», – колко пишет в заключение журналист.
Кроме фельетонов были у Бориса Пручковского и другие острые публикации. Например, с рейдов по торговым точкам, где продавцы работали спустя рукава, потом выходили яркие аналитические материалы. А некоторые его публикации способствовали серьезным переменам. Так, в 1974 году удалось добиться на одном из производств пересмотра системы поощрения передовиков и того, чтобы отношение к людям стало более чутким и гуманным.
Кроме того, Борис Пручковский на протяжении многих лет вел патриотическую страницу. Не один раз по этому поводу «Подзнаменку» признавали лучшей в области. В 1967 году она – единственная из газет Уральской зоны – была удостоена третьего места и почетной грамоты правления Союза журналистов СССР и Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота во Всесоюзном конкурсе на лучшее освещение военно-патриотической темы. Впоследствии, в 1975 году, Бориса Ивановича даже отметили нагрудным значком «Отличник культурного шефства над Вооруженными Силами СССР».
Еще Татьяна Терешина вспоминает, что Борис Пручковский много писал «на милицейские темы». И тут работу Бориса Ивановича отметили наградой. В 1984 году он получил грамоту «За активную работу по освещению в печати службы милиции в охране общественного порядка, в борьбе с уголовной преступностью» от Свердловского облисполкома. Кроме того, первоуральский милиционер полковник П. Жолобов в знак признательности наградил Пручковского форменной фуражкой по случаю Дня печати.
– У него была тесная связь с нашим отделом внутренних дел. И фуражка подаренная у него в кабинете хранилась, – припоминает Татьяна Антоновна.
Так заливисто смеялся
Известно, что Борису Пручковскому выпало немало жизненных испытаний, еще с детства. В 1937 году его отца расстреляли, мать была арестована, но потом ей все-таки удалось вернуться домой. От таких потрясений Борис стал заикаться, что потом проявлялось всю жизнь, особенно когда волновался.
Звучит дико, но те, кто его потом, мягко говоря, недолюбливал, могли даже использовать это как аргумент в своих доносах, преподнеся как несвязную речь и не вполне адекватное состояние. Несложно догадаться, что и забористые фельетоны многим не давали покоя. Интенсивный рабочий график и раздоры попортили много нервов, что не могло не сказаться на здоровье газетчика. В 1993 году в некрологе коллеги журналиста писали, что после двух инфарктов кряду он продолжал рваться на работу.
Борис Пручковский с особым трепетом относился к оформлению издания и верстке. Постоянно искал новые ходы, идеи. Одна из корреспондентов нынешней «Вечерки» Наталья Подбуртная рассказала интересный факт: Борис Иванович не признавал ручки, любил и писать, и чертить макеты газетных полос исключительно карандашами. В 90-е в кабинете ответсека, после того как Борис Иванович уже ушел из редакции, так и осталась коробка с этими карандашами.
Лекарством для Бориса Ивановича служила не только работа, но и чувство юмора. Это качество Пручковского Татьяна Терешина отметила отдельно:
– Любил он анекдоты рассказывать, с юмором был. Все время над нашими профсоюзными собраниями подшучивал. Вспоминал, как у нас была техничка, уж не помню, как ее звали. Она все время на этих собраниях выступала и говорила о том, что у нее износились калоши и ей нужны новые. Собрания были не частные, в основном, там с отчетами разными выступали, а тут – калоши. И он это как вспоминал, заливисто так смеялся…
Мария Злобина
Фото из архива редакции