Это история о человеке, который не был коренным уральцем. Однако в истории Первоуральска играет особую роль. Владимир Дроткевич – член Союза журналистов СССР, стоял у истоков двух значимых для округа музеев. В местных газетах трудился ответственным секретарем, в «Подзнаменке» – в том числе. И это далеко не все, чем занимался Владимир Анатольевич. На Урал его забросили отнюдь не простые обстоятельства – события 1937 года.
ИЗВЕДАТЬ, ДОКОПАТЬСЯ ДО СУТИ
Это история о человеке, который не был коренным уральцем. Однако в истории Первоуральска играет особую роль. Владимир Дроткевич – член Союза журналистов СССР, стоял у истоков двух значимых для округа музеев. В местных газетах трудился ответственным секретарем, в «Подзнаменке» – в том числе. И это далеко не все, чем занимался Владимир Анатольевич. На Урал его забросили отнюдь не простые обстоятельства – события 1937 года.
Привычка хорошо работать
Родина Владимира Дроткевича – Новороссийск. Он родился с 1909 году. Учился в кораблестроительном техникуме, что вполне свойственно для тех мест. Но с морем оказался связан иным образом. В молодости Дроткевич стал автором двух книг – это были рассказы, героями которых стали моряки и подводники. Все это пришлось на период работы в местной газете. Уже тогда журналистика заняла основательное место в жизни Владимира Анатольевича. После он также трудился в изданиях города Калинина и Закавказья.
И уже потом, закрутившись в водовороте тяжелейших обстоятельств (об этом чуть позже), незадолго до войны Дроткевич оказался на Урале. Здесь он трудился ответственным секретарем в изданиях «Уральский трубник» и в «Под знаменем Ленина». Работал над созданием музеев Новотрубного завода и истории поселка Билимбай. Проявил себя как фотограф, сценарист и автор фильмов. И, как и на родине, в качестве писателя.
Составить представление о Владимире Анатольевиче – человеке, журналисте, краеведе – «Вечерке» помогла писатель и журналист Альбина Филатова.
– В 1969 году я пришла работать на Новотрубный завод, редактором заводского радио и одновременно корреспондентом в «Уральский трубник». И с Владимиром Анатольевичем мы хорошо познакомились. Он в то время являлся руководителем музея новотрубного завода, который был еще в процессе создания. А первая моя встреча с ним была в 50-е годы, – рассказывает Альбина Ароновна. – Тогда он работал фотографом. На улице Ленина, напротив пруда, был такой маленький домик, там находилось фотоателье. Я школьницей вместе с подружками пришла туда фотографироваться… И мы все тогда оказались поражены. Как вот обычно бывает: сядьте, улыбнитесь, «чик», до свидания, приходите в такое-то время. А Владимир Анатольевич очень долго усаживал: повернитесь вот так, разворот головы – так. Ему все это было очень важно. Такая привычка: чем бы он ни занимался – делать все очень тщательно. Для него не было работы маленькой или большой, каждая была значима, потому что эту работу делает он. Уважительно относился к любому труду.
Фотография присутствовала в списке интересов Владимира Анатольевича с юности. В газетах, «Трубнике» и «Подзнаменке», был и ответсеком, и фотографом. Так, в архиве «Под знаменем Ленина» 1957 года снимки Владимира Дроткевича можно увидеть по несколько в одном номере. И на первой, и на других полосах. Как отдельно, так и с репортажами его же авторства.
– Когда началась война, он работал в «Уральском трубнике», на заводе. На Новотрубном была своя типография. Так вот Владимир Анатольевич трудился еще и там. Он был вообще уникальным человеком. Еще рисовал хорошо, макеты чертил красиво, – подмечает Альбина Филатова.
Любопытно, что потом к фотоаппарату добавилась и кинокамера. Так появились документальные фильмы о Новотрубном заводе, «Реки не должны умирать», «Пути Ермака».
Папки, папки, папки
О музейной работе Владимира Дроткевича Альбина Филатова пишет в книге «Проводник традиций славных». Речь в ней о том, как создавался музей истории Новотрубного завода.
Идея о его создании родилась в 1962 году. Ее поддержал директор предприятия Федор Данилов. Он же и поручил Дроткевичу как человеку знающему начать сбор материалов для музея. Заводской журналист и Федор Данилов были знакомы еще с военного времени. С годами уважение и доверие только крепло. Журналиста хорошо знали и старожилы завода, поскольку не раз общались с ним во время создания книги «Мы – новотрубники», куда, кстати, писал и Владимир Анатольевич.
Дроткевич вспоминал: «Получив от Федора Александровича задание, сразу приступил к делу. Систематизировал накопленный с годами материал, собирал новые документы, встречался с заводчанами. Когда с подачи директора партком бросил клич о сборе материалов для музея, поток их стал огромным. Это только радовало, хотя и работал фактически без отдыха».
Владимир Дроткевич также был инициатором частых совещаний с добровольцами, которые помогали в сборе материалов. Они проходили в клубе Металлургов. А в фойе журналист иногда оформлял стенды с некоторыми материалами. Это служило и отчетом о проделанной работе, и привлекало новых потенциальных помощников.
Владимир Анатольевич неоднократно встречался с ветеранами, их родственниками. Так к 1970 году различных материалов насчитывалось более двух тысяч. К каждому фото и документу было очень трепетное отношение. Особенно – к материалам о Великой Отечественной войне. Журналист посетил порядка двухсот семей новотрубников, погибших и пропавших без вести. Редкие документы помещались в папку под номером «семь», как называл ее сам Дроткевич. Для музея они стали бесценными экспонатами.
– У Владимира Анатольевича не было рабочего дня, ограниченного рамками: когда начинался он, когда заканчивался – никто не знал. Помню, в 1969 году, в августе или сентябре, он пригласил группку, как раз по материалам будущего музея, в том числе и я пришла. Собрались в сквере при клубе Металлургов. Там были скамейки, принесли еще какие-то табуреточки, мы сидели кружком и общались, – вспоминает Альбина Ароновна. – В квартире у него были стеллажи – от пола до потока вся стена. Книги и папки с рукописями. Папки, папки, папки… коробки с фотографиями. И все очень систематизированно. Он был настолько аккуратен. У многих творческих людей хаотичное такое состояние, но это был буквально педант, поэтому, наверное, он и смог собрать столько материалов. Настолько все было скрупулезно прикреплено, сложено. В конвертиках, в папочках, каких-то таких обертках, тоже закрепленных, везде все подписано аккуратнейшим образом, аннотировано. Каждая фотография была подписана – где и когда была сделана и кем. К этому он и меня приучал.
Где-то в 1970-е детищем Владимира Дроткевича еще стал краеведческий музей в Билимбае. Билимбаевским краеведением он занялся первым.
«Я вам просто напомню»
Деликатность и уважение у Владимира Дроткевича прослеживались по отношению не только к работе, но и к людям. Он мог не проявлять никакого негатива к тому или иному человеку, не показывать пренебрежения, даже если внутри все кипело.
– И был еще, что называется, «без чинов». С одинаковым уважением разговаривал с человеком из высших эшелонов и, допустим, простым рабочим. Не считал для себя за труд поехать куда-то по работе на своей машине, – делится Альбина Филатова. – Еще он с таким удовольствием учил! Не поучал, именно учил. Очень деликатно, не обидно. Говорил: «Вы же это знаете, но я вам просто напомню». В то время как порой от таких мэтров слышишь: «Вы не знаете?! Как это так?» Сразу чувствуются превосходство, разный уровень. А он именно тактично это умел делать.
Не позволял себе Дроткевич отзываться плохо и о ком-то из коллег.
Им же, коллегам, Владимир Анатольевич запомнился определенно как классик журналистики.
– Это человек, который смотрел в корень. Ему очень было важно, почему произошло так, а не иначе. Не просто зафиксировать, что было, а понять причинно-следственные связи. Понять, а могло ли по-другому случиться? Выворачивал наизнанку ситуацию порой, докапывался до самой сути и пытался найти ответ. И в том, в чем мы до сих пор не можем его найти: почему у нас так все произошло в 1937-1938 годах? Он пытался, – рассказывает писательница.
И пытался, конечно, неспроста. События 1937 года затронули самого Владимира Дроткевича – он был репрессирован. Удалось уцелеть, но в дальнейшем было предписано жить на Урале: сначала в Свердловске, а потом и в Первоуральске.
Сам Владимир Анатольевич считал, что основной причиной заключения стали его книги. Те самые, о моряках и подводниках, о которых упоминалось в начале. Писал он о встречах с иностранными моряками.
– И предполагалось, что об иностранцах надо писать везде отрицательно, а он писал то, что было… Еще от него требовали, чтобы он доносил на коллег, но он не стал. В заключении его били, пытали. Изъяли много записей, рукописей. Он очень сожалел, – добавляет Альбина Филатова.
Повесть, которую в конце жизни Владимир Дроткевич не успел закончить, называлась «Щепки». Основанием для такого названия послужило выражение «Лес рубят – щепки летят». Писал о репрессированных и обозначил их «щепками»…
До последних месяцев жизни Владимир Анатольевич оставался членом общества «Знание», читал лекции по краеведению и на военно-патриотические темы. Был отзывчив на просьбы редакций газет, продолжал писать материалы. Владимир Дроткевич ушел из жизни в 1989 году, прожив в Первоуральске около 50 лет.
Мария Злобина
Фото из архива редакции