25 лет назад, в начале 1996 года, вышел большой материал о командировке в Чеченскую республику «Чеченский излом», первый из цикла публикаций. И ездили корреспонденты «Вечерки» не за тем, чтобы сделать острый репортаж из «горячей точки». Задача стояла другая – вывезти первоуральских парней, у которых затянулась военная служба. С собой в поездку, к слову, тогда взяли номер «Вечерки». Он разошелся быстро: для солдат газета стала напоминанием, что все же есть мирная жизнь.
«ВСЕ, КОГО ИСКАЛИ, ВЕРНУЛИСЬ ДОМОЙ»
25 лет назад, в начале 1996 года, вышел большой материал о командировке в Чеченскую республику «Чеченский излом», первый из цикла публикаций. И ездили корреспонденты «Вечерки» не за тем, чтобы сделать острый репортаж из «горячей точки». Задача стояла другая – вывезти первоуральских парней, у которых затянулась военная служба. С собой в поездку, к слову, тогда взяли номер «Вечерки». Он разошелся быстро: для солдат газета стала напоминанием, что все же есть мирная жизнь.
По военному путевому листу
Представляем команду. Николай Минькин, в то время – председатель призывной комиссии, корреспондент Виктор Губачев и фоторепортер Сергей Баталов. Прошло немало лет, но стоило сказать, о чем хочешь узнать, как все собеседники сразу включались в разговор. Говорят, что им повезло – вернулись без единой царапины. Первая военная кампания была на исходе, но собиралась, по выражению наших героев, закипать вторая. Понятно, что впечатление осталось тягостное. Зная историю тех событий, понимаешь почему.
Мы не будем давать оценку тем событиям. Просто расскажем, как гражданские люди и на войне остались гражданскими – в лучшем смысле этого слова.
– В призывную комиссию обратились мамы солдат, воевавших в Чечне. Ребята же переслуживали по полгода. Еще там были два офицера запаса. Всего – пятнадцать человек, – Николай Минькин рассказывает, с чего началось. – Мы связывались с Чечней, но безуспешно, и тогда военком Сергей Батырович Ислямов выписал нам военный путевой лист, дал поручение своему заму Эриму Хасановичу Хафизову, чтобы тот урегулировал вопросы по поездке. Вот мы по этому листу и поехали. Взяли с собой 200 килограммов гуманитарного груза, который пришел из Германии, иконы – их передал отец Виктор. Еще везли 50 экземпляров газеты «Вечерний Первоуральск», номер только отпечатали. Это был выпуск к Татьяниному дню. Еще я взял с собой журнал «История», где рассказывалось о войнах на Кавказе.
В Чечню отправлялись с военного аэродрома в Кольцово. На Ил-76 прилетели в Моздок. Летели вместе с контрактниками. Приземлились в Моздоке, где располагалась наша авиабаза. Нашли штаб авиации Юга, объяснили, зачем приехали и куда направляются. Двое суток ждали вертолет, который полетит в Грозный. Гостиницу командированным заменил кабинет начальника штаба. Николай Павлович, как сейчас, видит земной шар – с разметкой, который стоял в том кабинете.
У кровати – «калаш», в столовой – «шрапнель»
В Грозный улетели на «корове», как называли Миг-24. На вертолете перевозили горбыль, вот на этих досках и устроились первоуральцы.
– В аэропорту нас никто не встречал – военное положение. На разгрузку дали только 15 минут – с хребта постоянно стреляли. Пришли в штаб, там ахнули, нас никто на ждал. Гражданских практически не было. И тут мы, я еще в белой рубашке, галстуке, – добавляет Николай Минькин.
Командировочных разместили в казарме – в комнате с офицерами.
– В казарме везде – на подоконниках, на столах – было оружие, патроны. Все ходили со «стволами», два-три были нормой. И нам предлагали. Окна закрыты одеялами – для светомаскировки. Вообще атмосфера была тягостная. То же оружие не самое современное, в основном, АКМ, получше были вооружены десантники. В столовой кормили «шрапнелью», так называют перловую кашу. И на столе стояла тарелка с чесноком и луком. Их заставляли есть каждый день, для дезинфекции, – переносится в прошлое Николай Павлович.
В казарме жили несколько дней, пока выясняли, где, в каких частях находятся первоуральские военнослужащие. Ездили по воинским частям, разговаривали с командирами, чтобы отпустили ребят. Те шли навстречу…
– Что сказать? Среди солдат много было желторотиков. Не готовы они воевать были. Да и за что? Что было в Чечне в то время – начитались. Обстановка была тяжелая, – продолжил Виктор Губачев, перелистывая альбом с фотографиями. – Помню, солдатики вечером собрались в казарме телевизор смотреть, а там Борис Николаевич радуется, как в Москве новый торговый центр открыли. Смотрю на одного парня и думаю: «Не дай бог, тебе завтра придется домой лететь. Грузом 200».
Рембо из Екатеринбурга
Диктофон фиксировал и фиксировал. Разговор с Рембо, как называли сержанта Александра Власова, екатеринбуржца. Открываем «Чеченский излом». Снимок в газете сопровождало пояснение. «Сержант поведал о сложной обстановке: боевики продолжают обстреливать блок-посты (сторожевые заставы) федеральных сил. «Так вроде перемирие, а стреляют каждый день…». Заднее стекло его машины, все в пулевых отверстиях, было убедительнее всяких слов».
– Саша еще рассказывал, как доставлял «груз 200», наших солдат с перерезанным горлом, – добавляет Виктор Георгиевич.
И сколько же было встреч и разговоров по душам… Командиры зенитных батарей делились, что окружают боевиков, а им приходит приказ сверху – отпустить…
Вспоминаются детали. Сбитый самолет возле сельхозакадемии, как сказали, самого Джохара Дудаева.
После Моздока первоуральцы направились в Ханкалу. Ехали в составе военно-транспортной колонны военным маршем, то есть когда впереди колонны идут танки, а за ними грузовики. Сергей Баталов сидел рядом с водителем. Виктор Губачев – наверху, вел видеосъемку. Собирался потом сделать документальный фильм. Но водитель резко затормозил – еще один прием безопасности, иии… Видеокамера упала… Фильм был все же смонтирован, но сколько кадров пропало, вздыхает Виктор Георгиевич.
Прошли через разбитый Грозный. Фото города тоже есть в материале. «Сам Грозный нагоняет смертную тоску. Кучи мусора, обожженные остовы домов, воронье… На улицах торгуют керосином. Хотя действует теплоэнергоцентраль благодаря героическим усилиям энергетиков Ростова, Краснодара, Ставрополья и других краев и областей. А их берут в заложники!».
Проезжали и через печально известную площадь Минутка. И мимо кинотеатра «Россия». На стене здания было крупно написано: «Смерть российским оккупантам! Будь ты проклята, Россия!». Щелкнул фотоаппарат, запечатлевая еще одно свидетельство девяносто шестого…
Помогали разгружать раненых
Выполнив задание, вернулись в Моздок, где первоуральцы снова ждали самолет, уже в Екатеринбург.
– Это был Ил-76, с колесами в заплатках, – уточняет Николай Минькин. – Туда мы ехали с прапорщиками, крепкими парнями. Обратно – с ранеными солдатами, чуть ли не каждый – с обморожениями. Сергей Баталов тогда сделал замечательный снимок, как солдат в самолете писал письмо. Приземлились, а рейс уже встречали кареты «скорой помощи». Мы помогали солдат доставить в машины «скорой».
Все, дома! 2 февраля в администрации города прошла встреча. Людей собралось столько, что сидели на полу, стояли в дверях. Все хотели узнать, живы ли их родные и близкие. Тогда же был показан тот самый фильм – на 20 минут. В объектив камеры улыбался солдат: «Мама! Я вернусь! Все будет хорошо, мама!»
– К счастью, всех, кого искали, вернулись домой. Нам удалось разыскать семерых из того списка, что взяли с собой. Остальные восемь человек нашлись сами, – говорит Николай Минькин. – Мы потом с ребятами часто встречались.
Наталья Подбуртная
Фото Сергея Баталова