В нынешнее время связаться с редакцией предельно просто. Технологии не только ускорили процесс, но и предложили массу вариантов. Один смартфон чего стоит: можно позвонить, написать по электронной почте или с помощью мессенджера. Если нет номера или адреса – найти их здесь же, в два прикосновения к экрану. Во времена же, когда и стационарный телефон был редкостью, о людях и событиях сообщали письма. В редакции «Подзнаменки», как, впрочем, и во всех других, задачи, связанные с ними, выполнял целый отдел.
ЖИЗНЬ ИЗ КОНВЕРТОВ
В нынешнее время связаться с редакцией предельно просто. Технологии не только ускорили процесс, но и предложили массу вариантов. Один смартфон чего стоит: можно позвонить, написать по электронной почте или с помощью мессенджера. Если нет номера или адреса – найти их здесь же, в два прикосновения к экрану. Во времена же, когда и стационарный телефон был редкостью, о людях и событиях сообщали письма. В редакции «Подзнаменки», как, впрочем, и во всех других, задачи, связанные с ними, выполнял целый отдел.
Есть письмо – есть ответ
Конечно, письма к нам в редакцию приходят и сейчас. Иногда, чтобы отделить от электронных, в разговоре их могут назвать, например, «обычными» или «бумажными». И то, как правило, это документы, которые отправляются в бухгалтерию, и очень редко – послания, попадающие на стол главного редактора или корреспондентов. Нынешний «отдел писем» газеты находится в электронной почте, по тому адресу, что вы многократно можете приметить, листая каждый номер «Вечерки».
С момента работы того самого традиционного отдела писем, о котором дальше пойдет речь, минуло уже много лет. О его работе нам рассказала Татьяна Терешина – корреспондент «Подзнаменки» в 1960-е годы, а затем и «Вечерки» – в 1990-е и нулевые. Путь журналиста Татьяна Антоновна начинала именно в отделе писем, на тот момент ей не было еще и 18 лет.
– В «Подзнаменке» я работала с 1965 по 1969 годы. И все четыре года – в отделе писем. Если точнее, тогда он назывался у нас отдел писем, культуры и быта. Порядок работы был такой же, как и во всех газетах СССР. Об этом я знаю, поскольку потом трудилась в газетах и на Дальнем Востоке, и в Амурской области. Но в отделе писем «Подзнаменки» я прошла ту школу, которая помогала мне в дальнейшем, – рассказывает Татьяна Терешина.
Каждое письмо, что почтальон приносил в редакцию, прямиком поступало в отдел писем, культуры и быта. Распаковывали его именно там. Там же отправляли дальше – жить «публичной» жизнью поступившего в редакцию письма: читаться, сортироваться, предаваться огласке или служить поводом для принятия каких-либо мер. В день приходило примерно 15-20 писем. Некоторое количество – официальные бумаги, так что, в среднем, от читателей поступало около 10 писем. Цифры, опять же, довольно примерные.
Каждое письмо мы регистрировали. Были такие специальные редакционные бланки, которые прикреплялись к каждому из них. Там указывалась дата поступления, автор, адрес его. Если не было этих сведений, писали «анонимное» или «без адреса». Данные все равно указывались, пустого места в бланке не оставалось, – рассказывает о рабочем процессе Татьяна Антоновна. – Дальше письма регистрировались в журнале учета и отправлялись в папку, которую относили главному редактору. Он уже расписывал, какое письмо в какой отдел распределить, на имя заведующего. Например, отдел экономики и сельского хозяйства или отдел партийной жизни. А заведующие распределяли их уже среди своих сотрудников – кому какой темой заниматься.
В редакционном бланке была отдельная графа – «Для принятия мер». В ней обычно говорилось о том, как письмо использовалось и куда оно потом направлялось. И еще там указывалось, когда затем поступил ответ. Если, скажем, письмо дальше отправляли на какое-то предприятие или в организацию, в сопроводительной записке указывали его регистрационный номер, который письмо получило в редакции, также автора, адрес. И в самом конце: «О принятых мерах просим сообщить заявителю и редакции». Таким образом, сразу подразумевалось, что человек, написавший письмо, обязательно должен был получить на него ответ.
А если письмо было анонимное (по воспоминаниям Татьяны Терешиной, такое случалось довольно редко) – вероятность его публикации была крайне мала, но информацию так или иначе рассматривали. Если где-то дальше использовали – на бланке указывали, когда и в какой статье. Одним словом, просто так не выбрасывали.
Песня и рубль
О чем тогда писали читатели? Татьяна Терешина рассказывает, что, можно сказать, обо всем. О хороших людях, было много благодарностей – врачам или няням, например.
– Кажется, что больше было писем хороших. Хотя и про город писали: где там яма или где трубу прорвало, – припоминает собеседница.
В архиве тех же 1960-х можно без труда найти специальную рубрику – так она, собственно, и называется: «Письма наших читателей». Вот, к примеру, свои возражения излагает начальник участка связи станции Кузино. Автор недоволен, что под телефонными опорами устраивают свалку щебня, что в результате повреждает провода и нарушает связь. Или же опубликовано сразу три письма по одной теме: авторы обсуждают ранее вышедшую статью, рассуждают о любви, семейной жизни, ценностях и морали.
Татьяна Антоновна тоже вспоминает совсем разные письма. Рассказывает, что тогда зерна большинства ее будущих материалов на страницах «Подзнаменки» были посеяны именно письмами.
– Однажды написали о следующем. На овощной базе очень много отбросов гнилой капусты из-за того, что она хранится с нарушениями. И вывозят ее ночью, чтобы никто не видел, на грузовой машине… Я связалась с автором, и мы потом ходили потемну к этой овощной базе, там шлагбаум еще был, и смотрели следы от машин. А мне 18 лет значит… Потом я все-таки писала об этом материал. «Подзнаменка» была настольной газетой у всех партийных боссов и руководителей предприятий. Критический материал воспринимался серьезно, – рассказывает Татьяна Терешина.
Вместе с серьезными темами письма приносили в жизнь газетчиков и курьезные случаи. В редакцию написали с просьбой исполнить песню. Кроме письма в конверте обнаружился еще и рубль. Вероятно, в качестве авансового вознаграждения.
– Видимо, для простых людей было одинаково: что редакция газеты, что радиовещания. Мы посмеялись значит, а потом я это письмо отнесла Софье Николаевне Кирст на радио. Уж не знаю, что она там решила, и какую песню просили исполнить – уже не помню, – комментирует ситуацию Татьяна Антоновна. – А мы все смеялись, что с удовольствием бы, конечно, исполнили, но автор-то не услышит.
Есть и еще одна история, которую Татьяна Терешина не могла нам не рассказать. Ни с каким конкретным письмом она не связана. Потому что связана со всеми сразу. Журналистке, трудившейся в таком отделе, сам бог велел написать о почтальоне.
– Для этого я ездила в Новоалексеевку. Был там лучший почтальон города, а может, и области. Такой мужичок – очень энергичный, бойкий. Давно работал в этом селе, его там уже все знали: мог присесть и чаю попить, мог и поговорить с сельчанами. Сначала-то я с ним вместе ходила – разносила письма, в ящики рассовывала. А потом до того устала! С одной стороны улицы мы прошли, а с другой – у меня уже сил не хватило, а он-то дальше побежал. Села я там на скамеечке и сижу, думаю: вот какая работа у почтальонов трудная…
По следам почтальона в «Под знаменем Ленина» вышла зарисовка. Позднее, как уже упоминалось, Татьяна Терешина работала в газетах на Дальнем Востоке, в Амурской области. В «Вечерку» вернулась в 1992, приехав из Читы. Привычного для советских изданий отдела писем тогда в газете уже не было, хотя письма, конечно, продолжали приходить. Нет- нет, получаем и сейчас.
Мария Злобина
Фото Андрея Попкова и предоставлены Татьяной Терешиной